Роман с кварцем

Михаил Батаев. Фото: Ибрагим Гукемух

Корреспондент РП пообщался с единственным кварцедувом Юга России

Ибрагим Гукемух

17 июня, 2014 19:08

14 мин

Михаил Батаев — представитель редкой профессии, кварцедув. Выставки его работ проходят в разных городах России. Одна из последних прошла в Санкт-Петербурге в августе–сентябре минувшего года. Сегодня работы Батаева экспонируются в Нальчике, который стал для Батаева вторым домом. В столице Кабардино-Балкарии корреспонденту «Русской планеты» удалось поговорить с Михаилом Батаевым.

Свое призвание мастер нашел не сразу. В 1944 году Михаил вместе с родителями был выслан в Северный Казахстан.

– Когда нас высадили из товарного вагона в голой степи, мне шел шестой год, — вспоминает Батаев. — Первые 2–3 года, проведенные в ссылке, были очень тяжелыми. Основной заботой для родителей стала добыча пропитания, лекарств, вещей первой необходимости для детей. Со временем мы пообвыклись — взрослые работали, дети стали ходить в школу. В школе я увлекся рисованием. Большой проблемой для нас было отсутствие игрушек. Из чего только мы их не мастерили! Из дерева, которое было в степи в большой цене, мальчишки мастерили сабли и ружья. Девочки из соломы и тряпок делали кукол. Я помню, как лепил из глины фигурки животных и людей. Это был мой первый творческий опыт. Что до школы, то мое увлечение рисованием столкнулось с серьезными трудностями. Не было карандашей, почти невозможно было найти бумагу. О каких альбомах и красках можно было говорить, если ученическими тетрадками нам служили сложенные вдвое и прошитые в месте сгиба старые газеты, а чернила мы делали из перетертой и разведенной водой золы? Чистый клочок бумаги был редкостью, а на обладателя химического карандаша я смотрел как на счастливца. Только в начале пятидесятых в магазинах появились цветные карандаши и настоящие альбомы для рисования.

Рассматривая сделанные рукой мастера фигурки и композиции, я расспрашиваю его о технологии, об инструментах и материалах, о специфике ремесла.

– Когда я шел устраиваться в стеклодувный цех, то представлял, как буду вращать на длинной стальной трубке комки расплавленного стекла, выдувать из него вазы и кубки. Но на поверку все оказалось иначе — моей специальностью стала мелкая пластика — небольшие декоративные предметы: статуэтки, фигурки, мелкая утварь. Рабочее место больше напоминало верстачок ювелира: маленькая горелка, небольшие трубки — штабики — из цветного и бесцветного стекла и кварца, всевозможные заготовки. Оказалось, что стеклодув — это тонкая, кропотливая работа, требующая предельной концентрации внимания и точности движений. К тому же эта работа представляет определенную опасность для здоровья — в ходе плавки стекла в пустотах накапливается окись кремния, и тот, кто выдувает предметы с помощью легких, подвергается риску заболеть силикозом. Поэтому я предпочитаю выдувать стекло шлангом, соединенным с компрессором.

Вообще инструментарий Михаила Висангиреевича не отличается разнообразием. На рабочем столе, кроме упомянутого ножика, лежат так называемые оправки и развертки – инструменты, похожие на скальпели и маленькие мастерки. Названия инструментов говорят сами за себя. С помощью оправки, например, фигурка оправляется в стеклянную полусферу. Развертка применяется, когда нужно развернуть расплавленный кусок стекла или кварца в раскрывшийся цветочный бутон, сделать декоративный подсвечник или чашечку.

Мастер, не отрываясь от работы, поясняет, что заготовку нужно постоянно вращать в руке, удерживая ее за холодный конец. Иначе стекло попросту стечет на стол, как свечной воск. В отличие от термостойкого кварца техническое стекло плавится уже при температуре 600 ^оС. Начатую работу прерывать нельзя, так как заготовку необходимо постоянно прогревать, чтобы стекло не треснуло. Когда работа завершена, мастер ставит его в печь — маленький автоклав — и включает нужную температуру. Эта процедура называется «отжиг». Отжигать стекло необходимо, чтобы снять напряжение, образующееся в процессе плавки. Если этого не сделать, то изделие может в любой момент потрескаться и расколоться. Гораздо сложнее работать с кварцем. Он намного более тугоплавок и требует специального оборудования.

– С кварцем уже я почти не работаю, — говорит Михаил Висангиреевич. — Негде брать. Раньше я доставал его в городе Гусь-Хрустальном, который славился на весь мир продукцией своих стекольных заводов. Теперь там все пришло в упадок, а цена на кварц сильно выросла. Цветное же стекло плавится при более низких температурах, поэтому я работаю с ним без кислорода.

После смерти Сталина спецпереселенцы были реабилитированы и получили разрешение властей вернуться на Кавказ. Правда, для Батаевых, как и для многих других ингушей, радость встречи с родиной была омрачена тем, что в их доме теперь жили посторонние люди. К счастью, они вошли в положение переселенцев и какое-то время семья Михаила Висангиреевича жила с ними под одной крышей. Были и другие трудности — невозможно было официально устроиться на работу, так как без прописки никуда не принимали. Прописку же можно было получить только после трудоустройства.

– Мне уже исполнилось семнадцать, и я как мог помогал отцу содержать нашу большую семью. Перебивался случайными заработками — подрабатывал грузчиком, вместе с отцом заготавливал и продавал дрова. Вскоре меня призвали в армию. Здесь я получил возможность освоить профессию художника-оформителя. Решающую роль в этом сыграл ящичек с красками и кистями, которым я обзавелся незадолго до призыва. Увидев мою «амуницию», командир подразделения тут же определил меня в художники, и почти все время службы я занимался оформлением Ленинских комнат, рисовал плакаты и боевые листки. Таким образом, в армии я «поставил руку» и научился работать с различными материалами. Это был полезный опыт.

После демобилизации Михаил Батаев решил остаться в Ленинграде, планировал поступить в художественное училище, но документы у него не приняли из-за отсутствия начального художественного образования. Домой возвращаться не хотелось — семья и без него жила стесненно, — и тогда он устроился учеником живописца на Ленинградский фарфоровый завод имени Ломоносова. Проработал недолго — конвейерная работа, заключавшаяся в нанесении шаблонных рисунков на чашки и тарелки, быстро надоела, и он уже написал заявление об уходе, но кадровик — бывший военный — посоветовал не торопиться, а сходить в стекольный цех завода и ознакомиться с работой кварцедувов. Увидев, как расплавленное стекло в руках мастеров принимает самые разные формы, он был поражен и принял решение выучиться этому ремеслу во что бы то ни стало.

– Работа давалась мне легко, — вспоминает Михаил Висангиреевич, — и скоро я сравнялся с другими товарищами по цеху. В перерывах между выполнением основных заданий пробовал делать фигурки птиц и зверей. Коллег мои опыты заинтересовали, и я, ободренный их похвалами, продолжал экспериментировать. Одновременно я стал посещать занятия в изостудии, где учился академическому рисованию и живописи.

Вскоре жизнь Михаила Висангиреевича круто изменилась. Под Новосибирском был открыт Академгородок — один из первых в СССР научных центров. Здесь требовались не только научные работники, но и высококвалифицированные рабочие самых разных специальностей.

– К нам на завод приехал человек, который набирал таких специалистов. В список рекомендованных начальством кандидатур попала и моя фамилия. Не задумываясь, я согласился. К тому времени я уже был женат, но на то, чтобы получить жилье в Ленинграде, никаких перспектив не было. В Новосибирске же мне предоставляли комнату, солидный оклад и, к тому же, интересную работу. Приехав туда, я понял, что не обманулся в своих ожиданиях. В Институте физики полупроводников, куда меня пригласили, были созданы все условия для работы и творчества, которому я стал уделять все больше свободного времени. В 1970 году там же состоялась моя первая выставка, а через пару месяцев эти же работы демонстрировались уже в Москве — на экспозиции, посвященной 100-летию со дня рождения Ленина. На этой выставке я получил свой первый диплом. С этого момента мои занятия изобразительным искусством наполнились особым смыслом: меня заметили, появились публикации в центральных журналах — в «Советском Союзе», «Огоньке», «Смене», мои работы нравились людям, и это меня вдохновляло и вдохновляет до сих пор. Я стал искать новые сюжеты и новые изобразительные средства.

В Новосибирске Михаил Батаев по-настоящему увлекся работой с кварцем — редким и дорогостоящим материалом.

– Кварц — вещь особая, — поясняет он. — Он добывается в горах и является сырьем для изготовления горного хрусталя. В природе он встречается в виде крупных кристаллов, которые расплавляются при температуре более 2000 градусов. В момент плавки из полученной массы удаляются ненужные примеси, добавляется свинец и только после этого полученный хрусталь идет в дело. Свинец придает готовому изделию то волшебное сияние, за которое мы и любим предметы из этого материала. Кварц бывает бесцветный и цветной — желтый и рубиновый. Первую его разновидность используют в космической промышленности — из цветного кварца делают иллюминаторы в кабинах космических кораблей. Когда корабль проходит верхние слои атмосферы, только кварц способен выдержать высокую «забортную» температуру. В рубиновый кварц добавляют при плавлении чистое золото, поэтому его цена на рынке очень высока. К сожалению, сегодня кварц стал большой редкостью, не то что во времена Союза. А жаль — без него многие творческие замыслы остаются неосуществленными.

В 1975 году работы Михаила Батаева получают признание и за рубежом. После экспозиции в США газета «Вашингтон Пост» на первой полосе публикует о мастере статью и фотографию одной из его работ — «Сибирской тройки», выполненной из горного хрусталя.

В 1978 году Батаева, который к тому времени переехал в Грозный, приглашают на работу в Кабардино-Балкарский государственный университет, где предоставляют ему лабораторию для производства специальной посуды — колб, реторт, мензурок. Лаборатория стала для Михаила Висангиреевича мастерской. В Нальчике, помимо работы со стеклом, он возобновляет свои занятия живописью. Уроки, полученные в молодости в ленинградской изостудии, не пропали даром. Батаев много работает на пленэре, пополняя коллекцию своих пейзажей и ведут, написанных им ранее, во время поездок по стране. Его любимые пейзажисты — это передвижники Саврасов, Поленов, импрессионист Клод Моне, знаменитый Ван Гог. Михаила Висангиреевича называют единственным мастером-стеклодувом на Северном Кавказе и одним из пяти кварцедувов России.

– К большому сожалению, это так, — говорит Батаев. — Кварцедув — профессия редкая. Из этой пятерки мастеров я знаком лишь с одним — Алексеем Зиле. Он настоящий виртуоз своего дела. Достаточно сказать, что букет из горного хрусталя работы Зиле был в свое время принесен в дар британскому премьеру Маргарет Тэтчер. Что касается моих работ, то и они имеются во многих частных коллекциях, но их владельцы — люди незнаменитые. Многое утеряно и даже украдено. В частности, вещи, выставленные в 1980 году в Вашингтоне, из-за бюрократических проволочек так там и остались. Чуть позже, в середине 80-х кто-то из местных партийных чиновников, не сказав мне ни слова, подарил тогдашнему первому секретарю нашей республики очень дорогую мне композицию «Похищение невесты». Пожалуй, наиболее известным человеком, которому была преподнесена в дар моя работа, был принц Иордании Али Бен Хусейн — один из сыновей большого друга СССР короля Хусейна Бен Талала и младший брат нынешнего короля Абдаллы. Та композиция была также выполнена из кварца и называлась «Тройка». Я никогда не интересовался ни престижем, ни коммерческой стороной моего творчества, меня интересовала только работа, а когда надоедала и она, делал перерывы — ехал на природу, писал пейзажи, заряжался на будущее, так сказать.

– Меня часто спрашивают, есть ли у меня ученики, — продолжает Батаев. — Вынужден с сожалением констатировать: учеников нет. Сегодня никто не хочет тратить на учебу время и силы без гарантий получить быструю прибыль. Таковы нынешние реалии. Что ж, буду работать, пока работается, пока вокруг есть красоты нашего края — главный для меня источник вдохновения. Других планов нет. Несмотря на то, что мое ремесло находится в упадке, я все же надеюсь, что профессия художника-стеклодува не умрет вместе с нашим поколением. Она должна жить, пока не перевелись ценители прекрасного.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе