«80% поднимающихся на Эльбрус не готовы к восхождению»

Абдуллах Гулиев, начальник Эльбрусского высокогорного спасательно-поискового отряда. Фото: Антон Подгайко / "Русская планета"

Как бизнес на организации подъема к вершине Эльбруса приводит к травмам и смертям альпинистов

Анастасия Степанова

6 мая, 2016 09:03

8 мин

Приэльбрусье — популярное место для восхождений. Прошлым летом на подъем зарегистрировалось 1800 групп, каждая по 5–20 человек. Зимой — 200 групп. На 2000 восхождений в год пришлось 104 спасательные работы. Абдуллах Гулиев, начальник Эльбрусского высокогорного спасательно-поискового отряда, рассказал «Русской планете», как деловой подход к подъемам и неуважение к законам гор оборачивается бедой.

«Мы регулярно говорим властям о необходимости вернуть контроль»

– Сейчас весна, а в это время года туристов намного меньше. Раньше, в советское время — я работаю спасателем уже 35 лет — восхождения в межсезонье были вообще запрещены. Ведь в это время года часто сходят лавины, трещины слабые, закрытые тонкой коркой льда. До начала 90-х спасательные отряды могли контролировать подъем групп и даже запрещать восхождение. Но уже много лет назад с нас сняли функцию контроля. Мы занимаемся только спасением.

– Почему же со спасательных отрядов сняли контроль и возможность запрета на восхождения?

– Это случилось еще в начале девяностых годов. До этого времени было понятие «межсезонье», когда восхождения не проходили. Были летние и зимние восхождения. Зимой поднимались только альпинисты, которые проходили через спортивную федерацию.

Потом контроль ушел от спасателей, федерация альпинизма распалась и сегодня любой может приехать и подняться на гору. По крайней мере, на Эльбрус. Насколько я знаю, чтобы идти на Безенги (тоже кавказский пятитысячник) нужно подавать документы.

Причина проста — запрет противоречит российскому законодательству. Свободные люди не могут быть ограничены в передвижении. Вот захотят туристы без подготовки и снаряжения в опасный сезон подняться на вершину — пожалуйста! Мы регулярно говорим властям о необходимости вернуть контроль, но пока все остается по-прежнему.

В идеале нужно запретить восхождения весной и осенью, позволить снимать с горы лыжников и сноубордистов, которые пытаются поехать вне трассы, в опасных местах, где высокая вероятность схода лавин.

– Предупреждаете ли вы туристов об опасных погодных условиях?

– Конечно, мы даем лавинный и снежный прогнозы. Раньше мы могли проверять наличие и качество снаряжения, есть ли в группе врач, но сегодня у нас нет такой функции.

Бывает, предупреждаем: плохие условия — нельзя идти на гору, а туристы отвечают: «Ребята, извините, куда хотим, туда и идем». Это же бизнес — здесь работают десятки турфирм, которые организовывают восхождения. К ним приехала группа — люди заплатили деньги, нужно отрабатывать. Стоимость восхождения — 25–30 тыс. рублей.

К счастью, люди не стремятся нарушать правила и стараются прислушиваться к нашим прогнозам. Но есть и другие. Был случай: приехала группа в плохую погоду, мы сразу сказали — переждите. Они пошли и в итоге мы снимали их с первого же ущелья. Так они приехали еще через пару лет — тоже плохие условия, мы снова предупреждаем, они идут и опять это заканчивается спасательной операцией.

Вид на Эльбрус. Фото: Сергей Фадеичев / ТАСС

– Какие опасности ждут туристов на Эльбрусе? Лавины, трещины, что еще?

– Горная болезнь. Мы называем ее горняжкой. Когда организм не адаптировался к высоте и кислородное голодание приводит к потере ориентации, галлюцинациям. Человеку может казаться, что он едет в метро или находится дома. В таком состоянии он не даже не понимает, что нужно попросить о помощи — не доходит и замерзает на склоне.

Восхождение должно длиться не меньше двух недель — нужно, чтобы человек адаптировался к горам, а сейчас большинство походов не занимает больше недели.

Что касается трещин, то они здесь через каждые 50 метров. Летом они открыты — их видно, зимой — скрыты под безопасной толщей снега. Весной и осенью — опасны. Причем, есть такие узкие трещины — человек, который попадает в них, вбивается клином — не выберешься. Прожить в такой яме нельзя больше 15–20 минут.

– Сколько времени длится спасательная операция?

– Нельзя сказать однозначно! Дежурный реагирует в течение одной минуты, но спасотряду нужно примерно 15 минут, чтобы понять куда идти, какое снаряжение брать, какие дополнительные силы привлекать. Если происшествие случилось недалеко от пункта спасотряда — мы добираемся быстро. Если далеко и, например, мы не знаем точное место — речь идет о часах или сутках. У нас работает 65 человек, на дежурстве — 15 сотрудников. Если серьезное происшествие — мы вызываем всех спасателей. Бывает, привлекаем спасателей со всей республики. У нас были операции, которые длились больше недели, в них участвовало по 150 человек. Но здесь речь уже не идет о поиске живых людей. В год на Эльбрусе погибает 10–20 человек.

Еще есть закон Эльбруса — после часу дня погода портится. Здесь бывает такая метель, что перед тобой стоит стена из снега! Не видишь дальше расстояния вытянутой руки. К этому времени все туристы должны вернуться в лагерь. Только нам регулярно звонят уже ночью: «Мы не можем выбраться».

– А есть ли случаи чудесного спасения людей?

– Мало, но есть. В середине 90-х был случай: на вторые сутки вытащили из лавины двух девочек. Живыми! Объяснить это трудно, знаю, что потом у одной в больнице были серьезные проблемы с внутренними органами. Дальше мы не следили за их судьбой.

Могу вспомнить пять случаев, когда спасали людей из трещин. Прошлым летом человек провалился и провел в трещине два-три часа — остался жив. Здесь есть объяснение, ему повезло — яма была не очень узкая, и он встал на снежную подушку. К тому же, правильно себя вел — не сходил с этой подушки и не пытался выбраться самостоятельно. Дозвонился и даже передал свои координаты.

– Как общаетесь с иностранными туристами?

– Как раз с иностранцами часто и бывают проблемы! Они же не представляют гору — узнали в интернете, что маршрут простой и нашли турфирму. Но сложностей с языковым барьером нет, многие наши спасатели владеют английским, а у них русские проводники. Да и как мы шутим: «Захочешь жить — заговоришь на балкарском».

– Восхождение на Эльбрус — это сложный маршрут?

– Стандартное восхождение на Эльбрус — это вторая категория сложности. Есть восхождение с западной стороны — это пятая категория. Гора готова принять туристов с нормальной физической подготовкой и хорошим снаряжением. Но видимая легкость подъема приводит к тому, что люди относятся к Эльбрусу несерьезно. А здесь суровые условия — летом ночью температура доходит до минус 20 градусов, а зимой — до минус 45.

– Ходят байки про местных жителей, которые так хорошо знают маршруты, что поднимаются на Эльбрус в кроссовках. Это миф или реальность?

– Миф! Местные жители хорошо знают, чем оборачивается геройство и неуважение к горе. В кроссовках они могут только прокатиться в кабинке по канатной дороге.

– Если бы вы могли запретить туристам подниматься на гору, то многие бы не прошли контроль?

– Я считаю, что 80% поднимающихся на Эльбрус не готовы к восхождению. Они приезжают, берут в прокате самое дешевое снаряжение. Бывает, экономят и берут не все необходимое. В группе нет людей с навыками спасательных работ. По сути, многие туристы — это везунчики. Но им повезло один раз, а второй — может и не повезти.

Раньше можно было попасть в группу на восхождение на Эльбрус только через турклубы. Теперь же люди находят друг друга в интернете. Какая у них подготовка, никто не знает. Турпоток на горнолыжные курорты растет, только нас это не радует. Хочется, чтобы туристы понимали — это серьезная и опасная гора, ее законы нужно уважать.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе